Замерзшие: 5 месяцев в снегах Гренландии - Митчелл Зукофф

При этом Спина, несмотря на то, что кроме обморожения у него было еще и сломано запястье, все же чувствовал себя лучше, чем O’Хара. Тому, как и другим, в перспективе, грозило прогрессирующее омертвение тканей, так называемая сухая гангрена, вызывающая омертвение членов.

Сухая гангрена развивается медленнее, чем обычная, при которой в ране размножаются бактерии и начинают убивать ткани. Если не лечить простую гангрену, то она мгновенно распространяется с кровотоком и убивает больного в течение нескольких дней. Сухая форма развивается несколько менее стремительно. Вначале кровь, а вместе с ней и кислород, перестают поступать к поврежденной части тела. Когда это происходит, тот или иной член теряет подвижность, начинает усыхать, а кожа меняет цвет. «Мумифицированный» участок становится красно-черным и вскоре фактически отмирает. У заядлого курильщика подобное нарушение кровообращения иногда происходит постепенно, в течение нескольких лет. А у молодого штурмана с обмороженными ногами тот же процесс может занять несколько недель.

Несмотря на то, что Монтеверде и Спенсер не были знакомы с правилами помощи при обморожении и с руководством по выживанию, они отчасти устроили быт команды в соответствии с этими законами. Какие-то знания у них имелись: оба офицера когда-то были бойскаутами и изучали законы выживания в экстремальных условиях. Во-первых, они регулярно чистили самолет от снега, чтобы его было лучше видно с высоты. Во-вторых, режим был устроен так, чтобы люди много отдыхали и восстанавливали силы. В-третьих, следили за тем, чтобы не допустить обезвоживания организма.

И все же как полезно было бы им знать другие положения руководства! В нем, например, говорилось, что стоит слить запасы масла, имеющиеся в самолете, и развести сигнальный огонь с большим количеством дыма. Его нужно поддерживать днем и ночью. Также рекомендовалось снять с двигателей капоты, сделанные из блестящих металлических пластин. Их надо было закрепить на крылья в качестве отражателей солнца, что тоже привлечет спасателей. Ни того, ни другого команда «В-17» не сделала.

Еще одному совету, не отращивать бороду, они просто не могли последовать, даже если бы знали о нем. Растительность на лице опасна, так как накапливает влагу от дыхания и на ней образуется ледяная корка, дополнительно охлаждающая кожу. Но у экипажа бомбардировщика не было бритв, поэтому вскоре все девятеро обросли бородами.

Другие рекомендации и законы выживания из документа для летчиков и вовсе были неактуальны. Содержавшиеся в нем предупреждения о северной мошке касались только тех, кто потерпел крушение в летние месяцы. Тем, кто затерялся в лесу, предлагалось выжечь целую поляну или узкий участок леса. Но в Гренландии на тысячу километров не было ни одного дерева. Упоминание, что корень пастернака может вызвать тошноту, тоже было бесполезным: на леднике ничего не росло.

Не было поблизости и местных жителей, эскимосов, объясниться с которыми помог бы элементарный разговорник, включенный в руководство. Там давались фразы на гренландском языке[44], например: «Где мне найти белого человека? – Kah-bloon-Ah nowk».

Некоторые рекомендации могли вызывать скептическую улыбку, скажем, бодрое сообщение, что «можно победить Арктику, если оставаться в тепле и сухости, много отдыхать, потреблять достаточно жиров». Замерзшим летчикам, жившим в разломившемся пополам самолете и экономившим каждую крошку пайка, это показалось бы издевательством.

Зажатый среди расселин экипаж «PN9E» интуитивно следовал главному закону, который также содержался в руководстве: «Если в полете случилось чрезвычайное происшествие и пришлось совершить аварийную посадку, не покидайте самолет, оставайтесь рядом с ним. Спасатели будут искать и найдут вас. Но помните: любая поисковая операция требует времени. Не оставляйте надежду на спасение. Спасатели хорошо знают свое ремесло и сделают все, что в их силах, чтобы обнаружить вас».

Так совпало, что 10 ноября, на следующий день после крушения бомбардировщика «PN9E» еще один военный самолет, принадлежащий Союзникам, аварийно сел на восточном побережье Гренландии. Его полетное задание никак не было связано с поисками пропавшего «С-53» с экипажем Макдауэлла и потерпевшего крушение «В-17» под командованием Монтеверде.

В тот роковой ноябрь печальный список машин, попавших в гренландскую ловушку, пополнил «Дуглас» «А-20»[45] – тактический бомбардировщик с тремя канадскими летчиками на борту. Они нарушили практически все возможные правила выживания в Арктике, и это привело к неожиданным результатам.

7

Свет во тьме

Ноябрь 1942 года

Дэвид Гудлет, Эл Нэш и Артур Уивер, как и команда «PN9E», были транзитным экипажем. Трое военнослужащих Королевских канадских ВВС должны были переправить пятнадцатиметровый двухмоторный тактический бомбардировщик «Дуглас» «А-20» из Ньюфаундленда[46] в Англию с дозаправкой в Гренландии.

Покинув Ньюфаундленд и находясь над океаном, они попали в густой туман. По неудачному стечению обстоятельств тогда же сломалась рация. Поэтому радист Артур Уивер, симпатичный темноволосый парень небольшого роста, не смог уточнить курс на базе или передать сигнал тревоги. Штурман Эл Нэш, высокий и худощавый, с прической «кок», как у Тинтина, героя популярных комиксов, из-за тумана не смог сориентироваться с помощью секстанта. В довершение всего обледенели крылья, что мешало пилоту Дэйву Гудлету, аристократического вида высоколобому молодому человеку с ямочкой на подбородке, набрать высоту и снова оказаться в зоне хорошей видимости. Возможности попробовать снизиться тоже не было. Гудлет знал, что недалеко впереди возвышаются скалы Гренландии, и не хотел в густом тумане налететь на них.

Так они и продвигались вперед в мутной мгле на высоте примерно четырех с половиной тысяч метров, стараясь не сбиться с курса. Когда топлива осталось всего на полчаса, двадцатидвухлетний пилот решил: ничего другого не остается, кроме как снижаться и искать место для посадки, что бы ни ждало их за белой пеленой. Нэш «поддал» черного юмора, комментируя снижение так, будто они находятся в «говорящем лифте» торгового центра:

– Пятый этаж – женская одежда, белье, чулки…

Мгла рассеялась на высоте чуть больше километра от земли. Под ними расстилалась Гренландия: сами того не ведая, летчики пересекли почти весь остров. К этому времени Нэш «дошел» до отдела уцененных товаров в подвальном этаже.

Гудлет рассчитал, что они находятся примерно в двадцати пяти километрах от побережья. Он снизился до пятидесяти метров, так что можно было ясно различить расселины, рассекающие ледники, медленно двигающиеся к морю и припорошенные снегом.

Пилот боялся угодить носом прямо в такую трещину, но понимал, что выбора нет: топливо заканчивается, нужно садиться. Он сбавил скорость до ста семидесяти километров в час и решил приземлиться на живот.

Каким-то образом ему удалось вписаться в безопасную полосу между расселинами и благополучно посадить бомбардировщик в глубоком снегу. Когда самолет наконец остановился, трое летчиков чувствовали себя прекрасно. Нэш и Уивер похлопали Гудлета по плечу, восклицая: «Отличный номер, старина!»

Пилот решил обойти самолет, чтобы осмотреться, и тут же почти по пояс провалился в сугроб. Сослуживцы втащили его обратно в кабину и захлопнули дверь.

Гудлет был родом из провинции Онтарио, Нэш – из города Виннипега, а Уивер – из Торонто, так что все они знали, что такое зима и мороз. Но здесь их ждало нечто совершенно другое.

После захода солнца градусник, закрепленный с внешней стороны кабины пилота, показывал минус тридцать пять. И температура продолжала падать. Машину сотрясало от ветра: прибор, показывающий его силу, показывал почти 28 метров в секунду. Взятые в дорогу бутерброды с паштетом и кофе тут же превратились в куски льда. Пришлось долго обсасывать края хлеба, чтобы хоть как-то можно было его откусить. Из другой еды имелось только твердокаменное печенье – очень питательное, но по вкусу напоминавшее опилки. Им бы хватило его на восемь дней, если бы каждый съедал по крошечному кусочку в сутки. Даже в концлагерях люди питались лучше.

Чтобы согреться, летчики завернулись в парашюты и стали похожи на три запеленатые мумии. Периодически им приходилось хлопать в ладоши и разминать ноги, ударяя их друг о друга или об пол, чтобы хоть как-то стимулировать кровообращение. Первую ночь они провели в штурманском отсеке в хвостовой части самолета. Спали вповалку, один на другом: так теплее. При этом время от времени они менялись местами, чтобы по очереди оказаться в самом «горячем» месте – в середине этого «сэндвича» из человеческих тел.

Полноценно выспаться, конечно, было невозможно, поэтому, чтобы убить время, Гудлет, Нэш и Уивер разговаривали. Они вспомнили Ганди и обсудили, что маленький и сухощавый, но очень харизматичный вождь индийского народа мог долго обходиться без пищи. Если у него получалось, то и им это под силу, решили летчики. Гудлет показал товарищам фотографию своей пятимесячной дочери. Они так долго рассматривали лицо малышки, что Уивер заявил, что теперь сможет узнать ее среди всех младенцев на свете. Нэш рассказал о девушке из Мичигана, с которой встречался, а также поделился, что беспокоится о своей матери, которая недавно овдовела. Недавно женившийся Уивер очень подробно поведал о том, как проходила его свадьба. Особое внимание он уделил наряду невесты, описав его во всех деталях. Он планировал построить дом для себя и жены, причем собирался абсолютно все сделать сам, то есть вбить каждый гвоздь собственноручно.